Америка: немного обо всем

Эту историю мы назвали «Honey man», ибо хотели придать заголовку двойной смысл. «Honey man» дословно - это «медовый мужчина». В Америке это ласковое обращение к любимым, то же , что в России «дорогой». «Meдовая» трагикомическая история случилась в нашей семье.

Представьте: огромный мужчина лежит на полу комнаты, на лбу у него, простите, мокрые женские трусики, а на голых ступнях – две канистры из-под молока, заполненные горячей водой. Шея и затылок обмазаны толстым слоем горчицы. Вокруг суетятся две особы, меняющие компрессы и нажимающие на его теле все известные им из китайской и японской медицины активные точки. Нет, это не сумасшедший дом. Это русские в Америке. Так мы пытались снять моему мужу Дэвиду сильную головную боль. Почему таким идиотским (простите, народным) способом? Потому что таблетки не помогали, а ему было очень плохо.

Почему не вызвали «Скорую помощь»? Потому что ее в Америке просто нет. «Что за ерунда!» – возмущаетесь вы, смотрящие сериалы «911» и «Скорая помощь». Это все сказки, просто КИ-НО!!! Несколько раз за вечер я порывалась набрать 911, но Дэвид останавливал меня: эта служба создана для экстремальных ситуаций, и мы звонить туда не должны. По здешним правилам, когда человеку плохо, его следует отвезти в дежурное отделение больницы. Дэвид вести машину не мог, я не умела, соседей будить неудобно... Вот и пришлось мне лечить его народными русско-японско-китайскими методами.

Ну, а если серьезно, то при всех достижениях назвать американскую систему медицинского обслуживания хорошей я не могу. Так, механизм оказания медицинской помощи и продажи лекарств устроен так, что в большинстве случаев пациент лечит симптом, а не причину, и лечит сам. Работу этого механизма я «имела удовольствие» в полном объеме испытать на себе и своих домочадцах.

Дэвид в 18 лет пошел в армию. Во время учений у него был поврежден позвоночник, после чего последовала серия операций. Прошло 30 лет. Головная боль, боли в спине и коленях стали постоянными. Я очень встревожилась, когда поняла, что обезболивающее он принимает каждый день. И особенно когда он принес из аптеки пол-литровую бутылку с таблетками. Но еще больше я удивилась, когда узнала, что его доктор сам посоветовал начинать день с приема таблеток. То есть он не лечил болезнь, а всего лишь приглушал боль. Вы скажете, нельзя делать скоропалительные выводы, может быть, в данном случае лечения просто нет. Но это не единственный случай, доказывающий мою правоту.

У нашей дочери в России была аллергия на витамин С. Она не могла пить искусственные напитки. В Америке ее аллергия резко усилилась, и мы обратились к врачу. Когда начали тестирование, я пришла в восторг: за 20 минут проверили реакцию на 86 групп веществ. Но на этом восторги и закончились. Врач объявил, что аллергии у ребенка на эти вещества нет, и дал рецепт на кларетин, который уступает по эффективности обычному димедролу или седуксену, зато цена у него просто фантастическая. Апогея эта история достигла через несколько дней, когда мы получили счет на $500. У меня создалось впечатление, что здесь в здравоохранении явно неблагополучно с целями: главное не вылечить больного, а получить деньги за процесс.

Я не случайно употребила фразу «механизм оказания медицинской помощи и продажи лекарств», т. к. эти два «института» крепко связаны. В аптеке без рецепта вы можете купить только болеутоляющие средства. Ни одного антибиотика без рецепта купить невозможно. Когда у нас в выходные заболел котенок, таблетку мы не смогли найти нигде. Ветеринарные клиники закрыты, вызов врача на дом стоит более $300. Если у вас случится простуда или грипп, тоже лечится придется только народными средствами и ждать понедельника, чтобы дотащиться до врача и получить рецепт.

К тому же многие провизоры не знают назначения лекарств, они «обслуживают» не больных, а рецепты. Зато хорошо продуманная система направляет весь поток недомогающих к врачу, даже если у них просто кончилось лекарство, которое они принимали много лет.

Вернемся к «Скорой помощи». Это чистая правда, что служба 911 создана для экстремальных ситуаций: пожар, взрыв, авария... Работа в ней великолепно отлажена, я имела возможность с ней познакомиться. Головные боли мучают меня с 20 лет. Сначала я пыталась лечиться, но поняла, что это бесполезно. Я приспособилась, научилась терпению и отработала «систему перехвата» - таблетку пенталгина нужно успеть выпить в самом начале приступа. Здесь пенталгина нет, все рекламируемые средства для меня, как для слона дробинка. Из России я привезла рецепт лекарства, снимающего даже развернутую форму мигрени, но без местного рецепта купить его нельзя. В здешних справочниках я нашла описание этой болезни и узнала, что в Америке, как и в России, оно не лечится.

И вот за одну у меня неделю приключились два приступа мигрени, оба в выходные дни. Сутки я провалялась в кровати. Терпеть больше не было сил. Наученная горьким опытом, я понимала, что «спасение утопающего – дело рук самого утопающего». Что Дэвид не будет звонить в 911, потому что слишком щепетилен и не может оценить, насколько мне плохо. Что ехать в больницу бесполезно, они будут всю ночь делать анализы, а для этого у меня нет сил. Что мне нужен просто один укол имитрекса. И еще я понимала, что терпеть больше не могу, положение критическое, то есть такое, для которого и создана служба 911. Я встала, добрела до телефона и позвонила. Мне ответили мгновенно. Деревянным языком на плохом английском я объяснила, что у меня очень сильный приступ мигрени и мне нужно сделать укол. Через две минуты к нашему дому со звуковым сигналом и мигалками примчались машина медицинской помощи, пожарная машина и 9 молодцев. И тут начали происходить удивительные вещи. Сделать укол они не могут, не положено без указания врача. Когда я спросила, что они могут, ответили, что только отвезти в больницу. Я пыталась объяснить, что у меня нет сил, мне нужна помощь сейчас, а не через несколько часов, мне нужна просто инъекция имитрекса. Все было бесполезно, нарушить инструкцию они не могли.

В приемное отделение меня доставили на каталке, хотя ноги я могла передвигаться сама, но по инструкции не положено. А дальше я познакомилась с работой отделения первой помощи в американской больнице. Должна сказать, что мои худшие опасения оправдались: с момента прибытия до укола прошло 5 кошмарных часов. Сначала долго оформляли положенные формы: адрес, кто где работает, номер социального страхования... Потом мне повесили на руку красиво отпечатанную на компьютере бирку и посадили в коридоре ждать.

Ждали мы часа три. Это утомительно в нормальном состоянии, не говоря уже о моем. Хотелось наплевать на все и улечься на полу, но я могла напугать дочь. Физические страдания усиливал громкий смех медсестер, ударами молотка, отдававшийся в моей голове.

Те, кто страдает от головных болей, знают, что в момент приступа хочется «спрятаться в нору», остаться со своим недугом наедине и не пугать родных. Здесь меня усадили в огромном ярко освещенном холле с большим количеством людей. Мое поведение явно шокировало их, на меня смотрели, как на обезьяну в зоопарке. Но мне уже было все равно.

Дэвид несколько раз ходил к дежурной медсестре, просил поскорее сделать инъекцию. Она отвечала, что без распоряжения врача не может. Что сегодня много народа, я должна стоять в общей очереди, так как температура и давление у меня нормальные.

Спустя вечность нас пригласили в приемную. Там мы прождали еще около часа. Но это было чуть легче – я могла лечь на кушетку и принять удобную позу. Наконец мы услышали жизнерадостное «How are you?» – пришел врач с огромным формуляром. Выспросив меня обо всем, начиная с болезней моих родителей, врач сказал, что привезли ребенка, очень интересный случай, извинился и ушел.

Прошло еще около часа. Спокойный и вежливый Дэвид пошел к начальнику отделения и пригрозил, что будет рассматривать их поведение как нежелание оказать помощь русской женщине. Пришел другой врач с таким же веселым и громким «How are you?». Сказал, что предыдущий был практикант, снова расспросил о родителях. Его очень заинтересовало, почему я прищуриваю глаза. Встав под яркую лампочку, он стал спрашивать: «Вы видите меня? У Вас не было проблем со зрением?» В 125-й раз я стала объяснять, что это один из признаков мигрени, во время приступа яркий свет раздражает. И тут я опять услышала «How are you?», но уже произнесенное женским голосом: пришла заведующая отделением. Я свирепо прорычала в ответ положенное по этикету «Fine! How are you?». Она быстро оценила ситуацию, выключила лампочку, спросила, какое лекарство мне обычно помогает, и через 5 минут мне сделали укол. Через 10 минут я была нормальным человеком, и мы поехали домой. В руке я крепко держала рецепт на имитрекс, добытый такой дорогой ценой. Через несколько дней пришли счета из госпиталя и пожарной станции: за доставку на машине с иллюминацией нужно было заплатить около $1000.

Конституция Америки – это священный для американцев документ. Он существует в первозданном виде с 1789 года. Его изучают дети в средней школе. Благодаря ему американское общество процветает и обладает завидной, по сравнению с другими странами, устойчивостью. Законопослушание – одна из наиболее ярких черт американского гражданина. Но когда эта функция гипертрофируется, то порождает человека исполнительного, но без инициативы. Опасно, когда такие люди работают в медицине. Здесь все прекрасно, пока можно действовать по инструкции, но когда врач встречается с нестандартной ситуацией, он боится взять на себя ответственность и принять самостоятельное решение. Однако нельзя все многообразие жизни втиснуть в инструкцию. В медицине все очень неровно и субъективно – на какого врача попадешь... Это уж как тебе повезет.

Возвращаюсь к началу и заглавию. Когда я поняла, как действует американская система здравоохранения, решила оздоравливать свою семью сама. Проверенный метод – медовый массаж. Считается, что он устраняет из организма шлаки. Мы на личном опыте убедились, что самочувствие он здорово улучшает. До сих пор мы с дочкой делали его друг другу и своим подругам. Не задумываясь, я уложила Дэвида на живот и налила растопленный мед на спину. И только тут сообразила, что могут возникнуть сложности, ведь его спина покрыта довольно длинными и густыми волосками. Но отступать было некуда. Слышалось странное потрескивание, но Дэвид лежал тихо. Скоро на моих ладонях стали скапливаться не только тяжи изменившего свою структуру меда, но и волосы. После окончания его спина была как попка младенца. Вот только на повторный сеанс мой «Honey Man» пока не соглашается.